Я все ждал, что кто-нибудь умный сделает это за меня: разберет нагромождение наших собственных оппозиционных ошибок, расчистит площадку для столь необходимого наконец-то серьезного разговора о том, “как жить дальше”. Увы! Не дождался. Поэтому вынужден сделать это сам в силу своего разумения.
Это короткий цикл заметок под общим названием “Работа над ошибками”. Как в первом классе - на большее не научились.
I. ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ.
1. Оппозиция принципиально неверно оценила ситуацию в обществе, посчитав, что 14% граждан, не включившихся в крымнашистскую истерию есть ее реальный и готовый к активному участию в выборах электорат, а кроме того, что ей удастся привлечь еще немало голосов латентных противников режима, укрывающихся за желаемыми для власти ответами в ходе социологических опросов, в итоге оценив число своих реализуемых сторонников чуть ли не в 20%. При этом совершенно было упущено из виду то обстоятельство, что именно эта часть электората в наибольшей степени была деморализована украинско-крымскими событиями, именно по ней, как по наиболее независимой в суждениях части общества, в наиболее болезненной форме прошли внутренние (включая внутрисемейные) расколы по линии "свой-чужой", и что несогласие с властью вовсе не автоматически толкает эту часть общества в электоральные объятия оппозиции, а, скорее, вообще отталкивает ее от участия в постановочных и контролируемых властью "выборах".
2. Исходя из ложной оценки электоральной базы, оппозиционные партии выстроили принципиально неверную стратегию на всех уровнях:
А). – Само по себе участие в выборах в условиях, когда голосование по партийным спискам в соответствии с законом проводилось и на территории незаконно аннексированного Крыма (т.е. "отравленные" голоса попадали в копилку оппозиционных партий) автоматически делало любые заявления о непризнании аннексии по меньшей мере сомнительными, создавало четкое ощущение двойных стандартов, т.е. лишало оппозиционные партии главного преимущества – морального превосходства над действующей властью. В условиях сильного морального отторжения постановочных "выборов" вообще, такая соглашательская позиция критически отталкивала противников режима от поддержки оппозиции и от участия в выборах как таковых.
Отказ от участия в "выборах", тем более призыв к их бойкоту по основаниям незаконности проведения их на окуппированной территории, во-первых, сохранял лицо оппозиционным партиям как принципиальным противникам по существу фашистского режима, а во-вторых, в условиях изначально просчитываемого падения явки (на которое de facto работала и про-властная сторона), позволял интерпретировать ожидаемое уменьшение числа пришедших на избирательные участки если не полностью, то хотя бы в значительной части как успех собственной бойкотной стратегии. Этот же отказ не позволял власти легитимизировать свою очевидную и предсказуемую победу на "выборах" представительностью состава "соискателей" и лишал власть и общество возможности обоснованно оценивать их результаты как безнадежный провал оппозиции.
Б). – Самообман относительно числа активных (или активизируемых выборами) сторонников привело к избранию принципиально неверной стратегии уже вне зависимости от ошибочности первого решения о собственно участии в выборах. Уговорив себя в реалистичности достижения проходного результата (а продекларировав еще большие амбиции) позиционирующая себя демократической оппозиция сделала упор на формировании беспринципных коалиций с популистами, монархистами, националистами, расчитывая тем самым охватить максимально широкий спектр "протестных" избирателей.
Коалиционная стратегия, естественно, лишила базовые партии возможности четко проартикулировать собственные взгляды (если даже таковые имелись), заставила их погрязнуть в попытках согласовать предвыборные программы с идейными если не противниками (а зачастую, именно противниками), то по меньшей мере, сторонними по идеологии союзниками, чем оттолкнула значительную часть собственного "ядерного" электората. Общие места, такие как "европейский выбор", "демократические ценности", "честные выборы", "сменяемость власти" были восприняты избирателями как ритуальные камлания и свидетельство отсутствия сколько-либо конкретных и проработанных программ, т. е. по сути было воспринято как то, что оппозиционные партии не являются даже идейно серьезной альтернативой власти. Плюс к тому, нацеленность на прохождение в Думу провоцировала реакцию на текущие, злободневные вопросы, не оставляя места для донесения до избирателей перспективной стратегии – видения будущего.
Кандидаты в депутаты-одномандатники исходя из той же электоральной стратегии в своих кампаниях постоянно скатывались на обсуждение местных проблем, расчитывая привлечь дополнительные голоса избирателей, начисто игнорируя тот факт, что это были отнюдь не местные выборы, а выборы в Госдуму.
На самом деле, загодя абсолютно отчетливо просчитываемый низкий, принципиально непроходной результат диктовал "стратегию перспективы" как единственно возможный выбор. То есть стратегию нацеленную не на получение проходного результата на текущих выборах, а четкого определения и пропаганды своей концепции развития страны, собственного видения "картины будущего" и необходимых действий для его реализации - не "возможных-в-нынешних-условиях", а действительно необходимых шагов. Только такой, безусловно не ситуационной стратегией оппозиция могла бы хоть в какой-то мере оправдать свое участие в выборной кампании по неконституционным (см.п.1) выборам в глазах своих сторонников - в качестве задела на будущее.
В). – Все остальное было уже своего рода "вишенками на торте": и омерзительное, дубовое, но эффективное теле-действо по личной дискредитации М.Касьянова, и спровоцированный им фактический развал коалиции с Партией Прогресса (кстати, если это было целью провокации, то здесь власти явно стреляли из пушек по воробьям: союз с навальновской популистской партией сам по себе отбирал у ПАРНАСа не меньше голосов его идейных сторонников, чем добавлял за счет расширения "электоральной базы"), и до крайности неудачные логунги, и сказочные персональные ошибки, вызванные все той же всеядностью ради выдуманного результата, и спойлерская операция "Открытой России" в центральном избирательном округе Москвы – всё это, повторяю, было лишь дополнительными, а не самыми главными причинами провала оппозиции на выборах. Равно как и фальсификации, которые в этот раз власти практически не понадобились и появлялись больше вследствие "эксцесса исполнителей", которые просто не понимали, как вообще возможно проводить выборы совсем уж честно.
Единственное, что власть действительно сделала – это завысила явку ради хоть какой-то легитимации избранной Думы.
При этом оппозиционные партии, даже когда в удручающих перспективах ни у кого уже не оставалось сомнений, не воспользовались проколами власти, чтобы отказаться со скандалом от продолжения кампании и участии в выборах. Самоснятие с выборов могло спасти репутацию, но -увы! – не случилось. Что только усилило в обществе подозрения, что лидеры оппозиции на самом деле пытались не столько выиграть выборы, сколько договориться с властью и/или конвертировать участие в электоральном спектакле в персональные приглашения во власть.
Итог оказался разгромным. И это – приходится признать – вполне честный, объективный итог. Притом итог, признанный таковым — честным и объективным - обществом: никакой волны протестов, в отличие от 2011-2012 гг., когда фальсификации существенно повлияли на результаты, не случилось. И все слабые попытки оппозиционных партий не признать итоги не были поддержаны. Потому что, повторю, итоги были вполне объективны. Не верящих отсылаю к недавним результатам предшествоваших выборов в Заксобрание Костромской области, принципиально не отличающимся от полученных в сентябре.
Столь оглушительный провал, казалось бы, должен был заставить оппозицию провести детальный, системный, нелицеприятный "разбор полётов" с тем, чтобы выявить принципиальные ошибки и наметить фундаментально иную стратегию и тактику. Наконец, лидеры оппозиции должны были взять на себя ответственность за провал, тем более что их личные усилия по продавливанию стратегии и тактики катастрофической кампании секретом ни для кого не являлись. Однако, как, впрочем, и следовало ожидать, лидеры постарались свалить неудачу на "происки кроваваго режыма", а все попытки отдельных членов партий вынести на обсуждение заслуженную критику были обращены в банальные разборки с ожидаемыми оргвыводами.
Подводя итог электоральному "походу во власть" приходится признать, что его результатом явилась полнейшая, безоговорочная маргинализация оппозиционных партий – как ПАРНАСа, так и "Яблока" - и фактическая утрата ими и их союзниками (включая и разрушителя коалиции – Партию Прогресса) каких-либо оснований на лидерские претензии в оппозиционном слое. Ни новых лидеров, ни внятных идей, как уже очевидно, партии выдвинуть не в состоянии. А судорожные попытки снова создать мега-объединение, с вовлечением в него чуть ли не сислибов из властных и околовластных структур, эту полную несостоятельность и интеллектуальную импотенцию демонстрируют в полной мере.
Не слишком утрируя ситуацию, можно сказать, что оппозиционных партий просто больше нет. И незамедлительно сделанное после думских выборов Г.Явлинским заявление о том, что он будет баллотироваться на президентских выборах 2018 г. было воспринято всеми как несмешной анекдот.
! Орфография и стилистика автора сохранены
