Это вторая заметка из цикла “Работа над ошибками”.
* * *
II. ЛЮДИ НА УЛИЦАХ.
Казалось бы, окончательная зачистка легального политического поля должна была повлечь развитие неформальных структур, нацеленных на уличные формы протеста. Хотя бы потому, что кабинетные себя показательно исчерпали.
Однако, этого – во всяком случае в сфере политического протеста – не произошло. Общая тенденция атомизации протестного сообщества, сопровождаемая неизбежными после серии поражений 2012-2016 гг. внутренними конфликтами и расколами — наиболее характерная черта пейзажа. Пожалуй, единственным неожиданным, пусть и небольшим всплеском явилась активность верующих, выступающих против мракобесной политики верхушки РПЦ. Все остальное очевидно на спаде. И локальные всплески по "горящей повестке" (как протест против пыток И.Дадина) лишь оттеняют почти безмолвие.
Да, несколько активизировавшиеся за прошедший год неполитические протестные группы продолжили свою активность: дальнобойщики, выступающие за отмену "Платона", защитники парков (например, парка "Торфянка"), протестанты против точечной застройки (Теплый Стан) и т.п. Но и здесь волна московских выступлений, в целом, даже несколько сп?ла, а там, где не сп?ла, она поддерживается больше репрессивными усилиями властей и аффилированных с ними структур, типа "православных активистов".
При этом действия власти показательны: они "политизируют" социальные протесты, даже тогда, когда реально не политизируют их участников. Зачем это делается — не вполне понятно. Потому что если цель - запугать участников, то вовсе необязательно напрягать ситуацию применением, мягко говоря, неоднозначной, а главное - насквозь политизированной ст.148 УК РФ об "оскорблении чувств верующих", автоматически переводящей социальных протестантов в категорию политических и обеспечивающую им моральную поддержку значительной части общества и политическую поддержку всех правозащитных структур. Плюс к тому - толкающую до того "бытовых" борцов за парк в объятия политической оппозиции, в рядах которой сами они, скорее всего, не оказались бы.
Единственным рациональным объяснением столь "кривых" репрессивных действий является признание того, что определенным про- и около-властным группировкам начало удаваться в своих интересах частично "приватизировать" до того монопольное право центральной власти на насилие, "подряжать" часть силовых структур для исполнения собственного группового заказа. Если это так — а едва ли не единственным альтернативным объяснением оказывается признание того, что руками силовиков именно центральная, монолитная власть совершает фантастическую по глупости ошибку, которых прежде в отношении оппозиции не допускала — повторяю, если это так, и былая монополия на насилие хотя бы частично приватизирована, то налицо давно ожидавшееся, но все никак доселе не проявлявшееся в симптоматике начало процесса внутреннего распада нынешней власти, потери еще недавно тотального контроля над ситуацией.
Но в целом, спад уличного протеста налицо. И дело здесь не только в репрессивной реакции власти, хотя, надо признать, что "Болотное дело" жесткостью приговоров, действительно, сильно сократило готовность людей к протестным действиям. Дополненная активизацией преследования за перепосты в соцсетях, публичные высказывания и т.п. репрессивная активность власти остудила пыл многих, участвовавших в протестах 2011-12 гг. И все же основная причина кроется не здесь. И даже не в отчасти мнимой, фальсифицированной соцопросами, а отчасти реальной консолидацией значительной части общества с властью на почве Крымнаша — оппозиционных активистов крымнашизм в подавляющем большинстве не инфицировал.
Дело все же, в основном, в другом – в решительном отсутствии какой-либо реакции власти на общественное недовольство и протесты. Притом не только по чисто политическим, а вообще по каким-либо вопросам: пример с полным игнорированием возмущения весьма значительного числа граждан "Законом подлецов" (запретом на иностранное усыновление) более чем нагляден. И то, что власть избрала такой подчеркнуто омерзительный "несимметричный ответ" на "список Магнитского", и то, что не отступила под напором протестов (а ведь ничто не мешало власти поменять тактику и заменить "Закон подлецов" на аналогичную по эффективности или неэффективности "ответку" Западу) наглядно показало, насколько власть вообще не склонна или неспособна воспринимать какие-либо сигналы от общества и устанавливать хотя бы изображение "обратной связи". Все московские экзерсисы типа "Ночи длинных ковшей", расширения зоны платных парковок, "благоустройства" улиц и т.п., проводившиеся при полной глухоте к мнению горожан – из той же серии. Как и сугубо силовой ответ на локальные социальные протестные выступления.
Ровно то же относится и к фактическому запрету на согласование массовых протестных мероприятий в центре города. Хотя, приходится признать, что сами эти марши и митинги потеряли смысл именно ввиду отсутствия какой-либо реакции на них. И потеряли поддержку наиболее решительных протестантов по причине "диетического" (что бы не сказать – лоялистского) характера. Именно поэтому столь эффективная в 2013-2015 гг. структура как Комитет протестных действий (КПД) почти прекратил свою деятельность – не будучи политическим или идеологическим субъектом и не претендуя на выработку собственной повестки и программы (что невозможно в силу его координационного, объединяющего и сугубо организационного характера), он был эффективно заточен на массовые (а следовательно, согласованные) акции реактивного типа. И с их прекращением оказался казалось бы фактически излишен.
А попытки замещения этих массовых акций "прогулками оппозиции" или КПД - фейковой "новойоппозицией" являют собой не более чем действия по принципу "сам себя не пощекочешь...", они лишь предоставляют дополнительный видеоряд и портретную галерею несогласных сотрудникам Центра "Э" и аналогичным спецслужбам. Да еще на эту квази-активность - по сути впустую - тратится собранный гражданами "фонд защиты при задержаниях", не говоря уже о силах, времени и нервах адвокатов и защитников.
Впустую, потому что при всем уважении к личной стойкости и самоотверженности многих "уличных бойцов", их ставшая рутинной активность, давно уже обернулась в "вещью в себе", для многих - уже даже не нравственной необходимостью, а привычкой, превратившись в своего рода modus vivendi.
В только что было вспыхнувших (и тут же заглохших) спорах в связи с годовщиной митинга 5 декабря 2011 г. все стороны обсуждали всё, что угодно: кто кого откуда и куда увёл, кто и с кем пил вискарь, была ли готовность стоять до конца или отправляться на новогодне-рождественские каникулы на мальдивы-куршавели – всё что угодно, кроме вопроса о том, чего же всё-таки все хотели? Потому что "путина-на-нары" и "жулики-и-воры-пять-минут-на-сборы" - это ПРОТИВ ЧЕГО, "честные выборы" и "сменяемость власти" - это КАК, а ЗА ЧТО, ЧЕГО ХОТЕЛИ-то? - именно это никто по-прежнему не обсуждает. И понятно почему: как тогда этого никто не знал (ладно рядовые участники – лидеры тоже не знали, а если знали, то таили как партизаны на допросе!), так и сегодня задумываться особо никто не хочет.
А без этого "за что?", без выяснения, чего же мы сами хотим, оппозиция будет вечно в роли подопытной лягушки – пустили ток – дернулась лапка, еще пустили – еще дернулась. Каждому бы диктатору да такую оппозицию!
В ситуации отсутствия какой-либо реакции власти на внешние раздражители уличные протесты либо должны были найти, родить, получить — как угодно, но поиметь! - собственную, нерефлективную, независимую от действий и реакции властей повестку — или маргинализироваться. Оппозиционные политические партии и движения, равно как вообще кто-либо, оказались неспособными такую повестку предложить. И маргинализация стоического уличного протеста стала свершившимся фактом.
! Орфография и стилистика автора сохранены
